>> Вход в школу

Шинджи с интересом ждал ответа танцора, в легкой с легкой полу-улыбкой, спрятавшейся в уголках губ. Было интересно, как именно он ответит, как объяснит этот не совсем характерный выбор, точнее предложение душа. С другой стороны, непосредственность Джанеша подкупала, Ямото было интересно разгадать его до конца, проникнуть в самые сокровенные тайны и мечты, сковырнув корку отстраненности, что словно приросшая маска, лежала на его лице.
- Мне очень жаль, Шинджи. - Проговорил иностранец, превратив имя историка в такой набор звуков, что тому захотелось заурчать как большая кошка и моментально свернуться на коленях мужчины калачиком. Реакция была малоадекватная, но забавная.
"Черт, какой же у него все таки замечательный голос." - Нельзя было не признать, что первое что привлекло японца в новом знакомом был именно голос. Он был замечательный. Мужественный, не лишенный бархатной приятности, чуть хриплый, немного отстраненный, чуть безэмоциональный - голос противоречие.
- Жаль ли?! - Едва слышно рассмеялся Шин, скользнув взглядом по собеседнику, прежде чем перевести взгляд на стаканы, взял предложенный напиток, смочив горло живительной прохладой, чуть улыбнулся, полу благодарно, полу одобрительно - вкус у чая был приятно-терпким.
- Если все здесь столь же гостеприимны, что и вы - то я определенно приехал по адресу. - Тихо, с какой-то легкой наглостью "звездного мальчика" заявил историк, без церемоний проходя в ванную комнату со стаканом, оглядывая приятный глазу интерьер. Вкус у мужчины был, впрочем, это можно было отметить и при первом взгляде на него самого, да и туалетная вода точно соответствовала ему. Как Chanel Egoiste Platinum - Шину.
Все выверено до миллиметра. Точно и почти идеально.
- Dein Blaubeermund im Sternenlicht.
Dein Blaubeermund so viel verspricht.
Dein Blaubeermund so kühl und zart.
Das Schicksals offenbart. - Мурлыкал под нос японец, даже не подумав проявить хотя бы какое-то приличие, расстегнув комбинезон, стягивая его с рук, ни мало не смущаясь того, что хозяин квартиры еще не покинул ванную. Наоборот его внимание было приятно, взгляд ощущался кожей спины - то будоражило кровь.
Песенка, которую он пел, была немецкой. Язык он знал ужасно, но несколько песен выучил - очень уж они ему запали  в душу. Так, впрочем, он поступал и с другими языками. Хорошо он знал только французский и немного английский.
Стянув комбинезон до пояса, разулся он еще на входе, Шинджи наклонился вперед, регулируя воду в душевой кабинке, тряхнув моментально намокшими волосами  с какой-то по-мальчишечьи задорной улыбкой. Вода. Он любил воду. Любую.
"Уйдет или прогнать? Или оставить? Поиграть в русскую рулетку? Как далеко он попробует зайти? Как далеко пустишь? Интересно..." - разговор с самим собой, игра на полутонах.
На самом деле, Шин совершенно не планировал никаких отношений с этим учителем выходящих за рамки отношения коллег. Но может еще сказывался азарт гонки по трассе, адреналин в крови и общее безрассудство японца, но он не мог противиться молчаливому очарованию светловолосого, его молчаливой настойчивости "я хочу так". Было в этом что-то сродни мазохизму, хотя в то же время - не могло не будоражить кровь.

Шин закрыл глаза, позволяя тугим струям душа бить по коже, словно рассекать ее, рвать на куски, обнажая сплетения нервных окончаний. Он слушал музыку воды, хрусталь битых капель, в которую вплетался хриплый пьянящий голос танцора. Вплетался гармонично-остро, вместе с ароматом зеленых яблок и корицы, звучащий нотой фа в миноре, чуть дьявольски, чуть притягательно, чуть бешено.
"Даже так..." - хриплый, неслышный за шумом воды смех, по громкости голоса определив что мужчина приблизился, ощутить его даже через толстое стекло душевой кабинки. Знать, что он смотрит. Что слушает. Что наслаждается. Дразнит. Увлекает.
"Танцуешь значит... чтож, мой очаровательный гайджин, станцуй тогда с дьяволом, я буду его проводником..." - улыбаться хищно, яростно, дьявольски. - "Поиграем."
Звездный мальчик не был бы собой если бы не принял предложенную игру. Тихо, постепенно наращивая голос, вплетая его в музыку, запеть, заставляя в горле бурлить чистые страстные ноты. Голосом по венам, пьяно улыбаясь, словно ты снова стоишь на сцене под светом софитов. Знать как твой голос действует на людей, дарованный от природы, любовно взращенный, выпестованный, страстный, чуть хриплый - он мог бы убивать голосом, если бы захотел.
Но сейчас, все - от выбранной песни, до интонаций - все было подчинено только одному желанию: сбить с нежданного любовника собеседника спесь и холодность, заставить его сойти с ума, сделать шаг вперед, попасть в ловушку Шина, в его путы, подчиниться его желанию.
Выбранная песня как нельзя лучше подходила под его желания. Меланхоличная, сопровождаемая только аккомпанементом капель душа, почти акапельно. Так что бы слышно было все переливы, каждый отдельный звук, интонацию. Петь тихо, что бы танцору приходилось прислушиваться, что бы различить слова.Петь страстно, как будто стонет. Желать, плести паутину слов-образов, стонать под рвущими тело струями прохладной воды.
"Отступишь. Или сорвешься в пропасть?"

Отредактировано Шинджи Ямото (28-06-2010 20:44:33)

Его близость. Такая горячая. Кажется, даже воздух нагрелся от его присутствия в душевой кабинке. Эта близость будоражила кровь, толкая на безрассудство. Заставляя желать продолжения. Заставляя желать его.
"Какой сумасшедший день..." - усмешкой по талым губам. Смешивая страх и азарт выражением глаз в дикий коктейль.
Поймай меня если сможешь, загони меня в ловушку, не оставь выбора. Заставь ненавидеть тебя за власть над собой, и желать этой власти каждую минуту. Будь моим палачом и моей живой водой. Сейчас. На-сейчас.
Завтра мы встретимся в коридоре, улыбнемся, кивнем друг другу и разойдемся, храня лишь память об этой душевой, об этом сумасшедшем дне.
Я знаю, так будет. Ты лишь случайный эпизод моей жизни. Я лишь случайный любовник твоей. Без обязательств. Без упреков. На-сейчас.
Шин не испытывал привязанности к тем, с кем спал. Не испытывал любви. Это были лишь встречи. Для удовольствия обеих сторон. Иногда на одну ночь, иногда длящиеся месяцами. Встречи, где он волен был решать - прийти или отказаться, позвать или забыть. Он был ведущим этих отношений. Он подчинял, но не подчинялся. А сейчас...
Сейчас перед ним был тот, кто так ненавязчиво и вместе с тем властно показал ему - выбора нет, ты подчинишься. Как бы не хотел быть ведущим. В этом холодном мужчине с синими глазами была та власть, которой не хотелось противиться. В нем был покой, которого так не хватало. В нем была страсть, которая подкупала. Он был почти идеальным любовником для Ямото. Именно таким как Он...
Воспоминание о прошлом отразилось ужасом на дне черных глаз, но Джанешу не суждено было это увидеть, Шин отвечал на поцелуй, страстно и в тоже время как-будто смущенно, уже не играя. Привычка быть активом сейчас играла с ним злую шутку - Шинджи банально забыл как надо себя вести, а может и не знал никогда. Те три раза не в счет, тогда от него ничего не требовались, его просто брали. Брали не смотря на желание или не-желание.
А сейчас. Сейчас он снова боялся повторения, хотя поведение светловолосого танцора шло в разрез с тем, прошлым, что было у Шинджи. Гайджин был нежен, осторожен, его губы требовательными и страстными, но движения словно к хрупкой фарфоровой куклы. И это заставляло продолжать, не подаваясь вперед, но и не убегая. Предлагая Джанешу ломать корку настороженности, отдавая власть вести ему.

Глухой стон лезвием по венам, вспарывая руки, окрашивая воздух алым. Этот стон был полон болезненной жажды костлявой любовницы, в этом стоне было отчаянное безумие танцевать на краю пропасти, выгибаясь в руках своего мучителя. Ты стал слишком чувствительным, Шин. Слишком эмоциональным... - смех над собой, вскрывая грудную клетку сдавленным рваным дыханием, обжигающими поцелуями по собственной коже, его поцелуями. Горько-приторными, равнодушно-выверенными, яркими...
Ненавидь. Именно сейчас. Будь зверем, загнанным в ловушку. Борись. Тебе идет ярость дикого зверя с привкусом бессилия. - Слышать в ушах голос, голос прошлого, рвущий настоящее на куски. Бессильно изогнуться, вплетая тонкие узловатые пальцы в серебро волос, сжимая пряди в кулаке. Разрывая горло в беззвучном крике на прикосновение к напряженной плоти.
Дышать. Вдох-выдох. Не сойти с ума. Не сдаться так просто. Не имеешь права...
Улыбка с оттенками стали, чуть выставляя ногу, невесомо коснувшись паха своего неожиданного любовника. Почти неощутимое движение, дразня его в ответ за мучительно-прекрасную ласку горячих требовательных губ и пальцев. Мстя за причиняемое сумасшествие. И плевать, что кажется будто ты всего лишь игрушка. Заткни гордость на сегодня и стань такой игрушкой, что бы без тебя было уже невозможно. Ты можешь...
Кончиком языка по губам, слизывая собственные стоны, не отпуская взгляда сапфировых глаз из плена своих, утягивая в бездну собственного возбуждения. Пальцами по щеке, невесомо нежно, словно в благодарность за ласку его пальцев, мимолетно коснуться губ, следом прогибаясь в позвоночнике, позволяя разглядеть едва ли не каждый кубик преса, проступившие сквозь кожу и мышцы ребра, пальцами в волосы, сжимая до боли, хрипло застонать, так что бы хотелось кончать только уже от твоего голоса.
- Не против... - С придыханием на выдохе, с интонацией "возьми меня или я тебя убъю", ногтями по спине, требовательно жадно, выбиваясь из образа печального рыцаря, сжигая взглядом и маняще-пьяной улыбкой губ. Сам сходя с ума от интонаций голоса Джанеша.
"Жаль, что все это скорее всего не повторится... но сейчас я выжму тебя. Ты не забудешь меня." - Усмешка победителя лезвием по губам. - "Я не твои прошлые любовники, гайджин. Таких как я - ненавидят или боготворят, но никто не останется равнодушным..." Ногти в плечи, вонзаясь, прорывая слегка кожу, в противовес его нежной подкупающей страсти.