День не задался. Грехи прошлой жизни – конечно, если они были – уже подпортили всё впечатление. Йору, лениво двигая ногами, обутыми в самые дешёвые (назло родителям) сандалии, прошлась по зданию, лишь изредка сверкая жёлтыми кошачьими глазками в сторону номерков на комнатах. В спину приятно дул сквознячок – сказать, что у топика, в котором была девушка, была та часть, что прикрывает спину – нагло соврать, так как спина была местом, выставляемым напоказ.
На подоконнике она обнаружила кусочек мела, до которого, видно, не добралась ещё уборщица, коих тут было, наверно, очень много. Даже несмотря на определённые логические умозаключения – что, к примеру, раз Акане выпала из здания уже без вещей, то, наверняка, она прекрасно знает, где находится их комната. И можно было попросить отвести её, но Шихо, покосившись на мел, вбила в голову очередную идею-фикс, сгребла кусок мела в кулак и побрела дальше.
Наконец, она обнаружила всё-таки эту цифру «шесть» на одной из дверей. Ключ с сухим щелчком повернулся в замке. Момент истины. Впрочем, всё оказалось вполне привычно. Такого чудного деления на две половины Йору ещё не видела. Но мел, пачкающий смуглую ладонь, был ею припасён не из любви к чистоте. Скорее наоборот. Кое-что она сейчас собиралась немного испачкать.
Бросив сумку на свою кровать – ох, как же коробит, что она пришла сюда первой и уже разложила на своей половине вещи – Шихо, подперев бока руками, замерла на пару мгновений в «позе сахарницы». Она рассчитывала середину комнаты. А когда глазомер, наконец, сработал, Йору нагнулась так, чтоб голова была ниже «вторых девяносто» и принялась вычерчивать линию.
«Может посчитать меня сумасшедшей. Может посчитать меня идиоткой. Может посчитать меня гордячкой. Но как мне ей объяснить, что лично мне слуги не нужны, а к ушастым я отношусь нормально, если никак с ними не контактирую?  Ох, ну и подлянку мне подстроили с этой школой».
Линия, пусть и не особо ровная, но всё-таки делящая комнату на две половины, была готова. Смуглянка, выпрямившись, критически оглядела результат работы. Естественно, не понравилось, но пусть пока будет так.
Пальцы на руках переплелись, сжимая между ними кусок мела. Теперь можно было начать разговор о предназначении линии. Но Йору всё подбирала слова. Обижать не хотелось, слишком натянуто извиняться – тем более.
«Относиться к ней как к слуге ты  не можешь. Другом тебе была только Мацу. Тогда кто? Просто соседка по комнате, так? Тогда смысл ли маяться с этими душевными переживаниями…» - сухо прозвучало в голове у смуглянки.
Логично.
- Вот черта. По возможности через неё не переступать. Я не буду вторгаться на твою территорию, ты на мою. Verstehen? – без каких-либо ноток гордости, без агрессии. Даже с подобием улыбки, с зажатым кусочком мела между пальцев, переплетённых в замок.
Теперь кусочек мела отправляется на тумбочку, где и остаётся. Шихо наклоняется над сумкой – всё, конечно, она вытаскивать сейчас не будет, но кое-какие вещи распихает по углам. Альбом – о да, дома она даже соизволила наклеить на него бумажную полоску с надписью «Тронешь – убью» - отправляется в тумбочку, где будет лежать до приступа ностальгии или депрессии. Приступ же обязательно должен был быть, так как зная Йору и её настроение от переезда…
Следующими звякнули ножи. Их, своё любимое детище, спасённое и от матери, и от отца, Йору бережно положила под кровать.
Ну и одежда. Ходить в пыльных шмотках смуглянка не собиралась. Поэтому она спокойно стряхнула сандалии, отправив их в угол. Стянула юбку, снова согнувшись пополам. Топик сняла, развернувшись к лисичке спиной. Не стесняясь – стесняться и сомневаться было не в её манере. Смущать не хотелось.
Хотя в конце концов, это же её половина комнаты…